Искупление в труде. Стонут стройки Москвы, щебечет болгарка и лобзик.
Дети Поднебесной заценят — объявят Лжедмитрием, принцем Востока,
перекрестят. Солнцеликий маркони, дай Бог здоровья, богат будь и светел,
пусть песни понравятся сочным редакторкам глянцевых медиа.
Ну ты сам знаешь ;) — этим селедкам под Баленсиагой для начала разжуй кайф.
Мне ништяк, потому что я тру. На сдачу скуплю эту шваль.
Вот увидишь родная — подмена корон, те же рваные кроссы,
с микро буду прыгать по сцене, билеты косарь на танцполе.
Буду. Быть королем этой сутолки, быть самозванцем, Иудою, быть распростертым и проклятым, быть богатейшим — все пофигу. Быть самым лучшим, и только.
Икринка-к-икринке холодильник забит авокадо поспевшими, апельсиновый фреш льется литрами. Всем соседям вайфай скоростной за мой счет — дело принципа:
жить как принц, гнать лишь ввысь. Не шиша за душой, хороша гладь скамейки подъездной. В съемных квардатах по краям Федерации тесно от плит потолочных — вкус детства. Ну ты сам знаешь ;) — сторожей с топором, с гаражей неуклюжих в сугроб. Резать лезвием двойки, восторг и респект, коли сам поменял материнку и проц. Во дворе ждут — вынеси воду. Дети Поднебесной свободны, пока не подписан джоб оффер — и я буду. К черту уволюсь, на пацана спорю.
В Азбуке я чужероден, меж рядов мельтеша. Мама пишет: “Сынок, как дела?”
А дела то роскошно — зарплата копейка-к-копейке, хватает на йогурт и хлопья.
Арт-директрисы, зазнайки-студентки, синяки без заначки, рэперки —
всякому буду по нраву сброду. Мне ништяк, потому что я топовый.
